ШВЕ при ЦМИ...
(Школа верховой езды при Центральном Московском ипподроме)
Для тысяч москвичей это не пустые слова! Школа верховой езды при Центральном московском ипподроме была поистине явлением уникальным – единственная в СССР школа такого размаха, где могли поездить верхом люди любой подготовки и любого возраста (начиная с 10, позднее – с 12 лет, и… до глубокой старости).
В других городах позже возникали аналоги ШВЕ, но ни одна секция не могла сравниться с московской школой ни по поголовью, ни по масштабу, ни по количеству занимающихся…
ШВЕ при ЦМИ образовалась в начале 1960-х годов.
Ее основателем, первым директором, душой, вдохновителем, организатором и первым тренером был легендарный Георгий Тимофеевич Рогалев. Вначале школа размещалась в маленьком круглом манеже, к которому примыкала конюшня на 10 денников. Среди первых лошадей ШВЕ было несколько эстонских клепперов, пара арабов, остальные, в основном, «спортивная выбраковка» по возрасту, ветпоказаниям и другим причинам. В советские времена с этим было просто – если лошадь не могла держать нагрузок или не использовалась, ее отправляли на мясо. Тогда в частные руки лошадей почти не продавали (исключение составляли знаменитости и иностранцы). Таким образом, ШВЕ дала возможность выжить лошадям, которые по каким-то причинам стали не нужны для спорта и племенной работы.
Кроме самого Г.Т. Рогалева в ШВЕ с самого начала пришел второй замечательный тренер – Илья Васильевич Хозиев, личность тоже легендарная. Занятия он вел строго, тех, кто хотел действительно научиться ездить верхом, тренировал всерьез. Через некоторое время в школе появилась Татьяна Львовна Куликовская. Спортсменка и тренер, что называется, «до мозга костей». Она не переносила тех, кто приходил «кататься», поэтому не каждый мог заниматься в ее группах, люди просто не выдерживали. Зато те, кто прошел «школу Куликовской», благодарны ей всю жизнь.
ШВЕ = манеж
Постепенно «шве-шники» стали привлекать к занятиям своих детей, друзей... И к началу 1970-х годов стало ясно, что ШВЕ требуется значительное увеличение поголовья, больше места для его размещения, а также подходящий манеж для занятий.
В 1973 году такой манеж был построен и именно он на протяжении многих лет у конников ассоциировался с той самой школой верховой езды при ЦМИ. Стоит заметить, что когда у ШВЕ не стало ипподромовского манежа, история знаменитой школы довольно быстро закончилась. Но не будем забегать вперед, ведь на данном этапе у московского проката впереди было еще почти 30 лет жизни...
Огромное здание, отстроенное для ШВЕ включало в себя три конюшни (где могло разместиться порядка 100 голов), расположенные буквой «Г»; тренерские, раздевалку для учеников, амуничник («гардероб»); просторный холл с «дежуркой», где сидела строгая дежурная, и «кассой», где продавали билеты на занятия. В середине здания возвышался сам манеж – огромное крытое пространство прямоугольной формы, где могли одновременно, не мешая друг другу, заниматься три смены по 12 лошадей. Манеж на три части делили специальными сетками, а позже – толстыми веревками.
Глиняный пол манежа сверху были засыпан песком и опилками. Их, кстати, меняли каждый год, чтобы поддерживать грунт в манеже в рабочем состоянии. Вдоль одной длинной стенки манежа располагались трибуны, на которых можно было посидеть и посмотреть занятия, пообщаться и даже отметить группой день рождения или... чье-то падение с лошади (в школе была традиция за падение приносить торт, упавшие взрослые всадники к торту, как правило, добавляли «взрослые» напитки). Крыша манежа состояла из множества легких, но прочных металлических балок; поддерживающих колонн не было, что являлось очень интересным архитектурным решением. В светлое время суток манеж освещался через стеклянные наклонные стены-окна, вечером же на потолке зажигалось множество ламп. На стенах внутри манежа по периметру висели огромные зеркала, в которые всадники могли видеть себя со стороны и корректировать посадку.
За зданием манежа со стороны, противоположной фасаду, располагался открытый плац, где ездили, в основном, летом; впрочем, в хорошую погоду он не пустовал и в другое время года. По площади плац уступал манежу и на нем могли одновременно заниматься только две группы.
Храм особого вероисповедания
За несколько лет поголовье ШВЕ было увеличено до 70 лошадей. Пришли и новые тренеры. Нина Дмитриевна Корчагина, Нина Павловна Соколова, Анатолий Захарович Белецкий. И с каждым днем в школу приходило все больше и больше людей. Шли дети, тянувшие за собой родителей, шли седые бабушки с дедушками, шли школьники, студенты, рабочие, профессора, ученые, преподаватели… Люди со всех концов Москвы, всех специальностей и возрастов собирались здесь, чтобы окунуться в волшебный мир лошадей, ощутить впервые незабываемый запах конюшни… и остаться с лошадьми надолго… Здесь находили друзей и единомышленников, женились и выходили замуж, сбивались в группы по интересам, отмечали праздники и дни рождения, делились друг с другом бедами и радостями… Это был особый мир, или даже храм особого вероисповедания…
К 1980-м годам сюда ходили уже тысячи людей и работали 6 тренеров. Группы занимались по 45 минут, 5-6 смен в день, с 15-минутным пересменком. Для лошадей это была довольно серьезная нагрузка, поэтому ни о каких прыжках, так любимых первыми воспитанниками, речи уже не было. Лошадям старались нормировать и облегчать нагрузку, но море желающих не вмещалось в рабочие часы школы. У кассы постоянно толпились длиннющие очереди из тех, кому не посчастливилось попасть в группу. Очередь занимали на «лишнюю» лошадку.
В группах обычно было по 10 человек, в смене расчет шел на 11 голов, с учетом того, что кто-то мог захромать. Староста собирал со своей группы деньги (занятие стоило 1 рубль с каждого) и «заказывал» лошадей на следующий раз.
«Мамочки» и «папочки»
У каждой из школьных лошадей, даже у самых вредных и упрямых, были свои поклонники – «мамочки» и «папочки» – которые не только носили любимцам лакомства, но и, по согласованию с тренером, растирали лошадям ноги, плечи, спины, чистили их, шили и стирали вальтрапы, помогали конюхам убирать денники, покупали лекарства за свой счет, а в худшие времена раздобывали корма и опилки…
Вокруг каждого тренера образовывалась своя «команда», в основном это были сильные всадники, которые могли выехать из смены, успокоить строптивых лошадей, а также помочь во всем необходимом. Но помощники, а в основном помощницы, были не просто активными, а зачастую агрессивными. Известны случаи, когда человека, незаслуженно обидевшего на занятии лошадь, встречала в коридоре группа «помощниц» и дай бог ему уйти целым… Другие – не наскакивали с дракой, но все отслеживали, и, в случае любой провинности, можно было быть уверенным: тренер все узнает и, скорее всего, укажет на дверь.
В 1981 году лошадей жестко закрепили за тренерами, стараясь учесть предпочтения каждого наставника. Но на «спорных» лошадей пришлось тянуть жребий. В новом режиме лошадям немного уменьшили нагрузку: теперь они работали не целый день, а по полдня – три тренера со своими лошадьми до обеда и три – после. Правда 15-минутный пересменок свели к пересаживанию группы. При новой системе каждый тренер получил возможность контролировать здоровье «своих» лошадей, нормировать их нагрузку.
Пропуск в мир ШВЕ
Чтобы получить возможность заниматься в ШВЕ, требовалось вначале пройти теоретическое занятие. Общественный тренер объяснял новичкам правила техники безопасности при обращении с лошадью, а затем на практике показывал на какой-нибудь из лошадей, как правильно собрать и вывести ее из денника, рассказывал как ей управлять, какие правила действуют в манеже... Новички как молитву заучивали, что встречаться в манеже следует «левым плечом», узнавали что означают словосочетания, типа «перемена по головному через середину» и т.д. и о том, что все команды выполняются после слова «марш». По окончании теоретического занятия человек получал маленький билетик с надписью (печатью) «Теория», которая являлась допуском к занятиям, главным документом, как нынче в Москве паспорт с пропиской.
Без «теории» на руках через кассу билеты не продавали, любой тренер мог проверить ее наличие, а если «теории» при себе не оказывалось – не допустить к занятиям.
После первого теоретического занятия полагался первый урок (45 минут) езды шагом. А после этого ученик должен был покупать билеты через кассу. Каждый раз стоя в очереди и надеясь, что лошадь все-таки достанется. И так до тех пор пока не пробьешься в группу. На «шаг» попасть было проще, на занятия «с рысью» – намного сложнее… На «галоп» билеты через кассу не продавали, «галоп» был только для счастливчиков из групп.
Но вернемся в кассу, около которой стоит толпа из не попавших еще в группы, но с «теориями» в руках... Тренер в кассе просмотрел и отметил забронированные билеты группы, заменил заболевших лошадей; староста протискивается через толпу прочь от кассы... Дальше, если в группе кто-то не пришел, возникала гигантская куча-мала в борьбе за «лишнюю лошадку». А иногда касса сразу закрывалась: это означало, что лишних лошадей нет, ждите следующей группы. Так можно было прождать целый день и уйти ни с чем...
Такие разные группы
Впрочем, у групп тоже были неравные возможности: некоторые занимались конными играми, для них проводились особые занятия с обучением навыкам выездки и т.п. Много лет в ШВЕ существовала «фигурная группа», слава которой вышла далеко за пределы школы. «Фигурка» формировалась из лучших всадников, которые на различных праздниках, школьного (ежегодный «Весенний праздник»), ипподромного (например, день рождения Буденного, открытие скакового сезона) и городского масштаба (майские парады) показывали свое мастерство: лошади на рыси и галопе под музыку выполняли под всадниками различные элементы манежной езды. Праздники собирали полные трибуны народу, приезжали различные влиятельные люди. К праздникам готовилось много номеров: парад, выступление фигурной группы, конные игры («лисичка», «стойло», «догони девушку», конное поло, эстафеты и даже костюмированные театрализованные представления).
ШВСМ
Вначале 1980-х годов на ЦМИ открыли детскую спортивную секцию – Школу высшего спортивного мастерства. ШВСМ стала использовать для занятий половину манежа. Часть юных воспитанников (в основном – мальчиков) перевели из ШВЕ в спортивные конкурные группы. Учебные группы ШВСМ были бесплатными, правда в обязанности учеников входили работы по конюшне, по уходу за лошадьми. Занимались в ШВСМ и взрослые спортсмены, лошади ШВСМ выезжали на соревнования, иногда турниры проводились в манеже ШВЕ.
В конце 1980-х в «спортивке» был расцвет, да и ШВЕ, хоть ей и пришлось потесниться, жила и процветала. В 1987 году привезли новых молодых лошадей, ежегодно устраивались праздники. ШВЕ участвовала в парадах, о ней писали в газетах хвалебные отзывы, школа продолжала быть любимой и популярной. В ШВЕ выпускались красочные стенгазеты, посвященные лошадям, тренерам, событиям; действовал Совет общественности. В 1980-х годах в школе открылся так называемый лекторий-практикум – бесплатные курсы для ветврачей-общественников и ковалей-общественников.
Жестокая правда
История ШВЕ насчитывает около 40 лет и каждые 10 лет конский состав менялся практически полностью. Ведь век лошадиный недолог, и те лошади, с которыми начинала ШВЕ, рано или поздно выбраковывались и заменялись другими. Их привозили из конных заводов, из ВНИИКа, покупали на аукционах, часть лошадей, никак не проявивших себя, приходила с рысистых конюшен, из спорта, поступал в ШВЕ и «брак» из конной милиции.
Законы того времени не давали возможности выкупить лошадей в частные руки, и у старых животных не было практически никакой возможности на «пенсионное обеспечение». А лошади, работавшие в ШВЕ, рано или поздно неизбежно «разваливались» и уже не могли бегать в прокате необходимое количество часов. Их ждал приговор… Жестокие слова «ежегодный ремонт конского состава» подразумевали, в основном, выбраковку «на мясо»… К счастью, в 1987 году наконец-то вышел закон, позволяющий выкупать лошадей в частные руки, и тогда у выбракованных труженников появился шанс на достойную старость.
Начало конца.
В конце 1980-х годов в ШВЕ в очередной раз сменился директор. В 1991-м – грянула перестройка. Все в стране переходило на самоокупаемость... Школа стала нерентабельной (прокат стоил 1 руб./час, а с 1987 г. – 2 руб.), было невозможно содержать такое огромное поголовье – ведь прежде ШВЕ существовала за счет государственного финансирования.
В конце 1991 года появилась информация, что с января 1992-го прокат закроют... Тогда сама идея Г.Т. Рогалева о возможности доступа к верховой езде всех желающих по низким ценам оказалась «не в тему». Активисты школы ходили в администрацию ипподрома и им удалось отстоять ШВЕ, но… манеж отобрали в пользу нового коммерческого проката. Из трех больших конюшен пришлось переехать в одну маленькую (в простонародье именуемую «кишкой»). Поголовье ШВЕ сократилось в 4 раза. Многие лошади были проданы в частные руки, некоторые отправились на конефермы.
Тем временем в столице и окрестностях образовывались частные прокаты, люди получили возможность выбора, который не всегда оказывался в пользу ШВЕ. Однако активисты школы продолжали заниматься, ухаживали за своими любимыми лошадьми, по прежнему устраивали праздничные представления, правда теперь под открытым небом и без скопления народа на трибунах. Потом школе неоднократно пришлось переезжать – в «двухэтажку», в «летнюю конюшню».
В 2001 году прокат был официально закрыт, но лошади оставались на ЦМИ, никто не знал, что с ними делать. Люди продолжали ходить к своим любимцам – уже не ездить, а просто поддерживать их жизнь. Но потом доступ на ипподром был закрыт, везде появилась охрана, последовали новые карательные меры – лошадей запретили выводить из денников... На тот момент в конюшне ШВЕ осталось всего 17 голов, которых поддерживала группка энтузиастов из бывших прокатчиков. Так прошел 2001 год...
20 декабря 2001 года было получено предписание лошадей ШВЕ с ипподрома убрать и, наконец, появилась возможность их выкупить.
2 февраля 2002 года последние школьные лошади покинули ЦМИ и знаменитая ШВЕ перестала существовать...
Школы верховой езды при ЦМИ давно нет, но в сердце каждого из нас она жива.
ШВЕ – это наше детство, наша юность, что-то очень близкое и родное, что всегда отзывается в душе теплом...
